фигнё- Гао-гао!
- Я не понимаю, что ты говоришь.
- Ну, гао-гао!
- Сходи к психиатру,- бессердечно рекомендую я, откинувшись к подоконнику и задумчиво разглядывая улицу. Рядом возникает лицо рыжеволосой бестии.
- Гао-гао!
- Иди к врачу, психопатка!- отвернувшись, ору я. Достала, право слово.
- Гао-гао!- этот неиссякаемый источник шизофрении смело кусает меня за ухо. Примерно таким же челюстедвижением она откусывает кусочек от булки.
Если у меня задергался правый глаз, то рыжая тварь этого явно не заметила.
- Гао-гао!
- Тебя заклинило?- с участием спросил я, ощупывая ухо. Господи, она его действительно укусила! Даже пальцами нащупываются краешки отпечатком ее зубов. Странно, почему мне не было больно. Что ж, в таком случае могу сказать, что булочки умирают у нее также безболезненно. Бррр… Но относится ко мне, как к какому-то кондитерскому изделию из муки и прочих добавок…
- Гао-гао!- уже с безнадежным выражением повторяет она, заглядывая мне в лицо. Пронзительно зеленые глаза напрасно ищут хоть какую-то ноту понимания. Ибо я решительно ни о чем не догадывался.- Ну же, гао-гао!
- Отстань,- вяло отмахиваюсь я.
- Гао-гао, кретин,- надулась она. Рыжие волосы на мгновение прошлись по моему лицу, когда она отвернулась. Скотина.
- Ну, хорошо. Поясни, что это за «гао-гао»?- сдался я, отодвигая в сторону так и незаконченную работу.
- Гао-гао – это динозавр!- радостно объявил рыжий монстр перед тем, как снова попытаться укусить меня за очередную оттопыривающуюся лицевую конечность. К счастью, я уловил начало движения и сумел спасти свой нос от памятных отпечатков ее зубов на нем.
Вам еще интересно?
К слову, могу сказать, что эта рыжая тварь, бешено извивающаяся в моих руках – моя не менее законная жена.
Знаете, подобное практикуют в Японии. Только там это называется «фиктивный брак», а у нас подобное произошло под сильным давлением двух дружащих между друг другом семей. Как факт, я не отношусь к ней как к жене – а она не относится ко мне, даже как к обладающему хоть каким-никаким авторитетом, супругу. То есть, я для нее аэродром для ее сумасбродных выходок, поле испытаний для новых заскоков. Бесит.
Пока я ее сжимаю в объятиях, она более или менее обездвижена, и мне доставляет удовольствие мысль, что если я сожму руки еще сильнее, она начнет задыхаться. А если еще сильней – то ее ребра издадут неприятный хруст и она умрет. Да, именно до такой точки каления возлюбленная женушка порою меня доводит.
- Отпусти,- требует она почти человеческим голосом. Неужели уловила ход моих мечтаний?
Я покорно разжимаю руки и она картинно сползает с моих коленей на пол, часто дыша и растирая грудь.
- Едва не сломал, идиот!
- А ничего было лезть к человеку за работой,- сурово ответствовал я, снова поворачиваясь к столу.- Это, учти, еще был намек.
- Крайне тонкий и незамысловатый,- съязвила рыжая тварь.- О Боже, сколько с тобой живу, ты все время работаешь! У тебя что, девушки нет?
- Первое,- я с треском положил ручку обратно на стол.- Ты живешь со мной только ОДИН месяц. И причем исключительно на МОЮ зарплату. Попытайся ради разнообразия найти и себе работу!
- Я?!- возмущенно начала рыжая бестия, но я ее перебил.
- И второе: я, как ни ужасно, женат. И НЕ МОГУ встречаться с кем-либо еще. Родители не поймут,- буркнул последнюю фразу я про себя.
- О, посмотрите пожалуйста, какой он верный,- пропела женушка.- Хотя я тоже не могу даже смотреть на других парней,- тишком вздохнула она.- По той же причине. Мы заложники сложившейся ситуации.
- Скорее, заложники слишком дружных родителей.
- И почему ты не родился девочкой?!
Абстрактный вопрос. Я мог бы спросить ее, почему она не родилась мальчиком, и тем самым, мы бы оба смогли б избежать свадьбы, которую запланировали наши семьи сразу после нашего рождения.
Но что было, того не миновать. В конце концов, я отношусь к этому, как к способу освоить медитацию и научиться сохранять спокойствие даже в те моменты, когда последние деньги, отложенные на плату за квартиру, это чудесное рыжеволосое создание тратит на новое платьице, которое демонстрирует в тот же вечер с невинной улыбкой: «Знаешь, я нашла в коробочке из-под сахара немножко денег. Тебе нравится это платье?»
С тех пор я прячу деньги в плюшевом медведе. Немного банально, но, как ни странно, рыжая скотина не любит игрушки. Особенно плюшевые.
В целом повезло, что деньги я получаю отдельно за каждую статью, а не сразу всей суммой в конце месяца, как обычную зарплату.
Едва я об этом вспомнил, рыжая тварь задумчиво протянула:
- Смотри-ка, у твоего любимого плюшевого медведя распоролся край брюха. Давай я его зашью.
Карандаш с треском сломался в моих пальцах.
- Не смей трогать!!!- заорал я.
Жена уставилась на меня с легким удивлением, ковыряя мизинцем в ухе. Зеленые глаза хитро прищурились:
- А почему мне нельзя до него дотрагиваться?
По одной ее интонации я понял, что дело труба. Сейчас она сорвется с места и начнет его специально тормошить, назло мне. И перед моим мысленным взором предстала картинка: деньги, медленно падающие из распоротой и растерзанной игрушки, и рыжая бестия, с радостным выражением лица подбирающая их и несущаяся в магазин, предварительно заперев меня в моей же комнате. Я содрогнулся. Надо срочно ее как-то отвлечь. Но как?
Почему-то в такие критические моменты я резко начинал тормозить и давать сбои. Фантазия запиралась в своем кабинете и на все мольбы вывешивала табличку «На обеде». Краем глаза я уже заметил, как ее ноги напряглись, готовые рвануть по направлению к игрушке с моей заначкой. Надо действовать!
Я резко нагнулся и подхватил ее за подмышки, оторвав от пола. Ноги, уже собравшиеся в рывке, изумленно забили по воздуху. Но положение явно было не из самых удобных.
- Любимая, тебе не надо так напрягаться и штопать этого медведя,- проворковал я ей в самое ухо, между тем мучительно подумав о том, какую свинью мне подложил тот, чьи эстонские гены я получил при рождении. Из множества вариантов мне пришлось выбирать именно тот, от которого меня больше всего тошнило.
Семейные нежности. Господи, как же хорошо, что она относится к этому так же, как и я!
То есть, ее тоже от одного намека на это начинает выворачивать.
- Отстань, маньяк!- она забилась в приступе натуральной паники. Извивалась всем телом, желая освободиться. Ведь я не сжимал ее отнюдь не с силой – нет, что вы! – а с теплотой и участием, что для нее было хуже открытого огня. А мне, признаться, ощущение ее страха доставляло извращенное удовлетворение. Даже если и учесть, что при этом я наступал сам себе на горло.
- Отпусти!!!- она перешла на ультразвук. Руки бешено колотили по всему, до чего могли дотянуться. Наконец, я разжал ладони, напоследок тепло поцеловав ее в ухо: это было подобно контрольному выстрелу.
Поднялась моя женушка уже не такой, какой была две минуты назад. Тихая и подавленная, она пролепетала «Прости», затем вышла из комнаты, правда, не забыв сильно шарахнуть ею при закрытии.
Я едва не засмеялся во весь голос: громко и презрительно, так, чтобы мой смех достиг ее ушей. Но силой воли сдержался, напомнив себе, что пока не прошли два года, назначенные испытательным сроком для нас родителями, я не должен ухудшать отношения в этой квартире.
Так, широко улыбаясь, я склонился над статьей, которая была посвящена последним участившимся нападением на девушек.
Прошло полгода.
- Я вернулась домой!- рыжая бестия мрачно закрыла дверь и швырнула уличные ботинки о стену. По одному этому стуку подошв о штукатурку я мог догадаться, что дела у нее неважные.
- Опять не приняли?- я стоял, прислонившись в стене и со скептическим любопытством наблюдая, как она снимает с себя персикового цвета куртку, и при моем вопросы, сильно стиснула ее. Пронзительно зеленые, изумрудные глаза сощурились:
- Твое какое дело!
- Значит, не приняли,- резюмировал я, когда этот сгусток депрессии проковылял мимо на меня на ватных ногах – она не любила каблуки, но на совещания, к сожалению, приходилось одеваться как на парад – полный боекомплект: мини-юбка, блузка с вырезом, боевой раскрас, завязанные в пучок волосы и одна выбивающаяся из-под него завитая прядь рыжих волос, и высокие стервозные каблуки.
- Попробуй в следующий раз бить на жалость,- насмешливо посоветовал я, наблюдая, как она распускает волнистые, длинные рыжие волосы и стаскивает с себя блузку.- Оденься в свою обычную одежду и не умывайся денька три. Думаю, вся приемная комиссия расплачется и тут же примет тебя на работу.
- Убогая и жалкая шутка,- процедила она, снова пройдя мимо меня. Попутно любимая женушка попыталась наступить мне на ногу, но я ловко отодвинул ее назад, скрестив руки.
- Убогая и жалкая попытка,- в ее же духе прокомментировал я, слабо улыбаясь, зная, как это выводит ее из себя.
- Ах ты!- она резко развернулась и запрыгнула на меня, находясь при этом в одном лифчике, но мало смущаясь этим. Я же, повторяюсь, был для нее лишь испытательной площадкой и – в последнее время – средством сбросить стресс.
Худые руки изо всех стиснули мое горло, пытаясь задушить. Это давно перестало быть шуткой – но к ее великому сожалению, ей так ни разу и не удалось заставить меня хоть испытать нехватку кислорода.
Зато я однажды действительно сломал ей ребро. Случилось это довольно неожиданно. Еще секунду назад я, как обычно, сильно сжимал ее в объятиях, удерживая – а в следующий миг она странно вскрикнула и схватилась за мои руки. До моего слуха даже не дошел звук сломанной кости.
После целых три недели она ходила с героически забинтованной грудью и всякий раз давила мне на совесть, которая, впрочем, перестала работать после первой же недели. Угрызения прошли, и на ее обвинения я преспокойно отвечал: «Сама утверждала, что твердокаменная. В следующий раз не будешь делать такие рискованные заявления».
Я послушно позволил увлечь себя на пол, где рыжеволосая тварь, громко сопя от усердия, навалилась всем весом на мое горло. Ого, наконец-то хоть какой-то прогресс! Я стал задыхаться. Но даже в такой состоянии насмешливо просипел:
- Все равно не выйдет. Для удушения нужен вес. А при твоих тридцати трех килограммах будет крайне сложно задушить объект, вдвое превышающий тебя по весу.
Я не шутил. Она действительно столько весила. И при этом, на исхудавшем лице выделялись огромные, яркие зеленые глаза, да и рыжие волосы, покрывавшие ее субтильную фигурку.
- Черт,- она сплюнула и отползла в сторону, поднимаясь и отряхивая юбку.- Опять никакого результата.
- Ну, ты можешь попытаться нанять для меня киллера,- посоветовал я, и тут же добавил.- Ах, да. У тебя же нет денег. Даже на бомжа, который оглушит меня осколком бутылки в темной подворотне, не хватит.
Она слушала меня молча, только лицо с каждым словом все больше теряло краски.
- Ублюдок, ненавижу!- выпалила она, и метнулась в свою комнату, постаравшись как можно громче хлопнуть дверью. Но до того, как дверь соприкоснулась с косяком, она поскользнулась и упала, крепко приложившись головой о вышеупомянутую дверь. Из пронзительно зеленых глаз брызнули слезы.
Я подошел к ней. Она шарахнулась от меня, как от чумы.
- Уйди, я сказала!- беспомощно, сквозь слезы прокричала она. На двери я заметил след крови как раз в том месте, где она ударилась. Неужели так сильно?
Хотя думаю, сотрясение мозга ей не грозит.
Я пожал плечами и пошел на кухню: до ее прихода я готовил ужин. Работа журналиста порою выгодно отличается тем, что при наличие уже сданной статьи, можно позволить отдохнуть себе лишние три дня и не появляться в редакции. Поэтому, при каждом удобном случае я совершенствовал свои кулинарные навыки. Рыжая тварь, как можно было догадаться, готовить не умела, да и не любила. С тех пор, как я два месяца назад я полностью перекрыл ей доступ к моим финансам, она начала демонстративно голодать, не прикасаясь к моей еде и питаясь Бог знает чем. Примерно на две недели голодовки ее хватило. Потом она начала искать работу. И как видно, до сих пор не достигла какого-либо результата, хотя проходила собеседования едва ли не каждый день. Но видимо, работодатели чувствовали в ней что-то такое, что мешало им принять ее на работу.
Из той же гордости, драгоценная женушка не говорила родителям про свое положение. Даже не ожидал, что у рыжеволосой твари есть такая выдержка. Но мне ничуть не было жалко. Жалость излишнее чувство, когда живешь в одной квартире с таким монстром как она. За прошедшие полгода сломанное ребро – одна из самых скромных фантазий, которое я позволил воплотить себе в жизнь. Порою ночью, когда была бессонница, я довольно быстро находил успокоение в мечтах о том, как я утоплю ее в ванне из серной кислоты.
Она появилась на кухне спустя полтора часа, покачиваясь и сумрачно наблюдая за тем, как я ем. С ее волос капала вода – впрочем, менингит и прочие заболевания с осложнением на мозг ей тоже явно не были страшны.
- Потом подотрешь за собой воду,- велел я, запивая еду горячим чаем. Тарелка звякала, когда на ее поверхности сталкивались нож и вилка. Я продолжал есть, даже медленней, чем обычно. Внутри, как это всегда происходило, когда женушка наблюдала за мной, шевелился червячок высокомерия. Как же я счастлив, что эта эгоистичная тварь настолько горда, что даже не попросит кусок хлеба, который я купил на свои собственные деньги.
Рыжеволосая скотина медленно кивнула и с садисткой улыбкой обернулась назад. Наклонилась. Ее тонкие руки напряглись, с трудом отрывая от пола тяжеленное ведро с водой. Так же покачиваясь, она медленно подошла ко мне. На ее исхудавшем лице светилась торжествующая злобная ухмылка. Запавшие зеленые глаза сощурились.
Единственное, что я успел – это резко подняться и схватить ее за жилистые руки – и даже, о Боже – услышать треск сломанной кости, прежде чем она разжала пальцы и тяжеленное, металлическое, раскалившееся от находившегося в нем кипятка, ведро упало на пол.
Горячая вода с радостью окатила мои ноги, из-за чего я еще сильней вцепился в ее руки. Внутри вспыхнула неконтролируемая ярость – она просто психопатка!
Ноги горели, весь пол был залит быстро остывающей водой, над которой поднимался белесый пар, почти осязаемый в этом помещении.
Я потряс рыжеволосую тварь – хотелось бы добиться от нее мотивации такого поступка, прежде чем я избил ее. Медленно и с наслаждением.
Картинка избиения, вспыхнувшая перед глазами, была настолько яркой, что меня пробила дрожь.
Неужели я способен на это? Избивать человека, чей вес меньше моего в два раза? Который не способен к сопротивлению? Чья сломанная рука сейчас обмякла в моей ладони, а из-за плотно сжатых век катятся вниз слезы?
Черт побери, не она тварь, а я!
Прошел год.
- Что пишешь?- рыжие волосы закрыли мне весь обзор. Прохладные, едва ли не ледяные руки легли мне на плечи. Возможно, я бы даже вздрогнул, но в данный момент не был просто настроен на удивление – слишком уж устал. Глаза болели от длительного нахождения перед компьютером, неодолимо тянуло спать. Кто же знал, что работа в новом издании окажется более напряженной, чем старая, «газетная» жизнь?
- «Есть ли жизнь после смерти?»,- по слогам прочла женушка и фыркнула.- Ты бы еще написал на тему «После какой бутылки по счету появляются зеленые человечки?».
- После четвертой,- зевнул я.- Проверено.
- Странно, при мне ты никогда не пил,- прищурилась рыжая бестия.- Неужели ты что-то от меня скрываешь?
- Да, уйму всего,- сонно кивнул я.- Вон, за шкафом две любовницы прячутся, под кроватью собутыльник дрожит, а под самим матрасом лежит заначка в две тысячи долларов.
- А зачем тебе сразу две любовницы?
Узнаю ее. Из всех вариантов выберет самый неожиданный.
- А зачем тебе две косметички?- вопросом на вопрос ответил я, и наклонил лицо.- Прости, но мне надо дописать сегодня еще две страницы, поэтому времени в обрез. Чувствую, скоро завалюсь спать.
- Я придам тебе энергию!- торжествующе провопила женушка. И довольно чувствительно укусила. Мое ухо. В ответ моя рука немедленно взвилась вверх и цепко ухватила ее за нос двумя пальцами.
- Сломаю,- серьезно предупредил я.
- Оторву,- прошамкала та.
Под равной тяжестью аргументов, мы отпустили друг друга.
Но в чем-то, это даже помогло. Во всяком случае, отступило ощущении сонливости. Правда, которое тут же нахлынуло, едва я взглянул на недописанную статью. Никогда бы не подумал, что придется из себя в буквальном смысле выжимать слова.
Услышав, что она выходит из моей комнаты, я добавил:
- Ужин на кухне. Я оставил тебе всего понемногу, не помню, что ты предпочитаешь.
Рыжая бестия передернула плечами:
- Все что угодно, только не зеленый горошек.
- Отлично, значит салат тебе обязательно понравится,- улыбнулся я.
- Потому что он с зеленым горошком, да?- подозрительно хмыкнула женушка.- Спокойной ночи, Ал.
- И тебе,- откликнулся я, продолжая печатать. Слова складывались в предложения. Предложения, в свою очередь, составляли абзацы. Но чего-то в этом не хватало. Возможно, с тех пор как я начал заставлять писать себя, из моего текста ушла душа. Не знаю, как иначе это назвать, но с получением новой работы над текстами пришлось мучиться все чаще. Не было еще ни одного раза, чтобы главреду понравилась моя работа с первого раза. Вечно мне приходилось что-то исправлять или полностью переписывать статью. Поэтому, полноценных выходных у меня уже давненько не было. Практически с утра я проводил время у компьютера, думая над тем, как еще разнообразить текст.
Раньше я писал с увлечением, полностью отдавая себя работе. Теперь же, когда это превратилось в бесконечные исправления уже исправленного сотни раз текста, собственные статьи вызывают у меня отвращение. Видимо, так чувствует себя любитель, случайно попавший в уровень для профессионалов. Хотя, с какой стороны хотя бы то, что я сюда попал, и то, что меня еще не выгнали, свидетельствует о чем-то. И ради этого «чего-то» я был готов слушать нудные придирки главреда и терпеливо заменять словосочетания «честно говоря» на «мнение автора». Порой подмывало написать «субъективное мнение автора», раз уж пошли такие исправления, но иронию Артемий Павлович ценит только в крайне дозированных и подчеркнутых для нее местах.
Ладно, одними жалобами тут уж ничего не поделаешь.
Я очнулся от дум и снова уставился в мерцавший плоский монитор. Недавно купили новый компьютер, который выбрала моя женушка – как это ни удивительно, но она нашла работу и устроилась системным администратором. Самое забавное, что полугодовые курсы программирования и обучения обращения с информационными технологиями она закончила примерно три дня назад. То есть, на работу она поступила, практически ничего не зная о компьютерах. Видимо, субтильная фигура и большие, усталые глаза убедили приемную комиссию, что она заядлый программист и ночует возле включенного компьютера.
Около двух часов ночи дверь в мою комнату еле слышно скрипнула и в нее заглянула голова с гривой волнистых рыжих волос. Зеленые глаза изучающее окинули мою сгорбленную перед монитором фигуру.
- Не спишь?
- Сплю,- меланхолично ответил я, перечитывая текст и пощипывая подбородок. Что-то в нем мне не нравилось, но я пока не мог определить, что именно.- И сейчас мне снится кошмар, в котором я не успел доделать статью и сдать ее в заданные сроки, за что вылечу с работы.
- Ну а главное условие кошмара – это то что в нем есть я!- горделиво закончила женушка, раскрывая дверь пошире и проскальзывая внутрь темной комнаты, освещаемой только голубоватым сиянием монитора.
- Именно,- кивнул я, сдвигая вниз строки. Что же не хватает?
Она пристроилась за мой спиной. По целлофановому шуршанию я мог определить, что она открывает очередную упаковку с булочкой – ими была забита отдельная полка в нашем холодильнике.
- Ум,- она наклонилась ниже, вчитываясь.
Я лениво забарабанил по клавиатуре, дожидаясь ее комментария.
- Ум,- рыжая бестия откусила ее кусочек.- Ум, ум-ум, ум.
Я покорно прокрутил вниз еще страницу. Каждый прочитанный ею абзац сопровождался звуком «ум».
Дочитала статью она одновременно с тем, как доела булочку.
- Это я называю совместить неприятное с вкусным,- критически произнесла драгоценная женушка, выпрямляясь. Ее лицо выразило сожаление, что булочка закончилась так быстро. По моим подозрениям, она старалась таким образом хоть немного поправиться, потому что веса ей не хватало практически во всех местах. Особенно в тех, которое по идее должны привлекать правильно ориентированных мужчин. В настоящий же момент ее фигура могла заинтересовать максимум, педофила. И то любителя детсадовского возраста.
- Я и так знаю, что это халтура.
- Любая работа становится халтурой, когда в ней нет души, -нравоучительно произнесла она. Интересно, когда моя жена успела поднахвататься таких умных мыслей?- А в твоей статье есть и идея, и потенциал… наверно… Но души абсолютно нет. Посему – читать ее абсолютно неинтересно.
- Попробуй писать с душой в триста двадцать третий раз подряд на одну и ту же тему,- скривился я.- Любого от этого тошнить уже будет.
- А ты пиши так, чтобы у тебя с первого раза принимали статью,- приказным тоном отозвалась она, размахивая упаковкой из-под булочки.- Ты же можешь!.. наверно.
- Вот за «наверно» большое спасибо!- сварливо ответил я.- Ты, критик разума, дегустатор души, чего не спишь в такое время и тревожишь мою бренную статью своими ценными замечаниями?
- Ум,- она засунула в рот кончик большого пальца.- Да не спится просто. Этот твой стук по клавиатуре аж в другой комнате слышен. Ты впервые так долго засиживаешься, Ал.
- Ну, кое-кто работает, между прочим.
- Я тоже работаю!
- Это работой назвать сложно. Кто ты там? Системный администратор? И что же вы делаете, мистер Сисадмин?
- Не твоего короткого ума дело, презренный юзер,- она с шумом надавила на мою голову рукой с зажатой в ней упаковкой.- И вообще, в два часа ночи у тебя плохо получается язвить. Интонация не та.
- Не дави на больную мозоль,- отмахнулся я.- Лили, топай спать. Мне надо сосредоточиться.
- Ага. А от твоего «сосредоточиться» мне уснуть никак не удается!- огрызнулась рыжая бестия.
- Возьми наушники, включи музыку.
- Больше гениальных вариантов не предложишь, нет?
- Нет.
- Спасибо и на этом,- с этими словами дорогая жена демонстративно сунула мне в рубашку пустую упаковку и вышла из комнаты. Дверь снова скрипнула, как старый сплетник сообщая, что ее аккуратно прикрыли.
Утром, когда я после бессонной ночи сидел с запавшими глазами и отстраненно пил кофе, на кухню ворвалась рыжая бестия с криком «Доброе утречко!».
- Сказать тебе, в каком месте я видел это утро, или сама догадаешься?
- Не страдай стариковским синдромом дурного настроения,- она помахала ладонью возле моего носа.- Иначе морщины раньше времени появятся. Еще будет время, когда ты посидишь на скамеечке и пообсуждаешь других жильцов.
- Прошу к этому времени меня пристрелить.
- Типичное мнение молодого человека,- зевнула женушка, наливая себе кофе.- В лет шестьдесят будешь отчаянно цепляться за жизнь, а в семьдесят говорить, что ты еще мало прожил.
- Если я проживу хотя бы до пятидесяти.
Она плюхнулась рядом, сжимая кружку обеими ладонями, грея их.
- Откуда такой пессимизм? Неужели все так плохо?
- Все еще хуже, чем ты думаешь,- мрачно пробормотал я, наблюдая краем глаза, как милая жена, находясь в одной моей майке, жадно пьет кофе.- Удивлюсь, если главред примет мою статью. Вышло еще паршивей, чем обычно.
- Эх!- она со стуком поставил чашку на стол.- Хочешь, я схожу с тобой вместе? Окажу моральную поддержку!
- Ну, уж нет!- вздрогнув, быстро ответил я. Пронзительно изумрудные глаза насмешливо на меня смотрели.
- Я оденусь в форму школьных болельщиц, буду махать руками, прыгать и кричать «Ал, вперед! Ал, побей их всех!». Да, и еще на мне будет такая майка с надписью «Ал форевер!»,- с увлечением расписывала она, облокотившись на меня.- Разве не мило?
Я улыбнулся, потрепав ее по голове.
- Пожалуй, как это ни искусительно, но я обойдусь без твоей поддержки. Но все равно спасибо.
- А, да,- внезапно произнесла она, что-то вспомнив.- Я вчера встретила одноклассника. Бывшего. Мы с ним года два не виделись, по-моему. Он так удивился, узнав что я замужем,- она хмыкнула.- Настолько сильно, что пригласил в кафе на этих выходных. Как ты отнесешься к этой попытке отбить меня у тебя?
- Я понимаю, если бы он попытался отбить мне почки какой-нибудь бейсбольной битой,- ответил я равнодушно.- Но ты мною не подписана, и, следовательно, моей собственностью не являешься. Поэтому встречайся с кем хочешь.
- Иными словами, тебе все равно,- перевела драгоценная женушка.- Гад ты. Может подпишешь меня тогда хотя бы? Я жажду увидеть сцену ревности в твоем исполнении,- она еще сильней облокотилась на меня.
- В театре не работаю,- отрезал я, вставая.- Ладно, мне пора собираться в редакцию,- я уныло вздохнул.
- Так ты мне разрешаешь пойти на свидание?- недоверчиво вытянулась она.
- Я разрешаю тебе даже побежать на него,- усмехнулся я.- Лили, это бесполезные попытки.
- Знаешь, мне тоже как-то побоку,- она скрестила руки и надула щеки, оставаясь сидеть на диване.- Желаю тебе провалиться со своей статьей.
- И тебе удачи,- криво улыбнулся я, уходя с кухни.
Прошло пять месяцев.
- И тут – БАМ!- она хлопнула в ладоши.- Его компьютер буквально взорвался! Столько дыма было!
- И?
- Сработала пожарная сигнализация, нас всех водой залило. Ты бы видела глаза начальника, когда она увидел мокрую рубашку моей подруги!- Лили засмеялась.
- Умер от счастья?
- Если бы на ней не было бюстгальтера, точно бы умер,- рыжая бестия откинулась назад, вольготно расположившись поперек моего живота.
- Ты тоже вымокла, верно? Ну, думаю, от созерцания твоей мокрой рубашки ему было бы мало счастья,- хмыкнул я.- Что с лифчиком, что без.
- Подонок,- она поднял острый локоть, и больно меня им ткнула в беззащитный живот.- Твое чувство юмора давно пора сдавать в утиль!
- Только на пару с твоим.
- Мое чувство юмора беречь надо,- она закрыла глаза. Рыжие волосы царили практически на всей кровати, волнами расходясь от ее головы.- Если его не будет, то что останется?
- Останется твой шикарный парик.
- Я его завещаю тебе, кстати,- лениво отозвалась Лили.- На мой взгляд, ты стрижешься слишком коротко. Длинные рыжие волосы обязательно пойдут тебе.
- Может, мне стоит тогда еще и платье надеть?
- Не-не-не,- она замахала рукой.- Из тебя получится страшная девочка. Такими обычно пугают в детских страшилках.
- Из разряда тех, которых утопили в колодце родители, а потом они воскресли в видеокассете?
- Ты насмотрелся американских ужастиков. С моими роскошными волосами невозможно изображать полулысую девочку-брюнетку,- она провела рукой по одной из прядей.
- Так я их перекрашу. И половину выстригу.
- Тогда обломаются тебе мои волосы в завещании,- пригрозила она, распахнув зеленые глаза и повернув голову.
- Как страшно,- пробормотал я.
- Кстати,- прослушав последнюю мою реплику, произнесла Лили.- По-моему, скоро подойдет к концу второй год, как мы вместе.
- Правда что ли?- мельком удивился я. Но через пару секунд дошел истинный смысл сказанного. Я приподнял голову и внимательно посмотрел на лежащую жену. Большие зеленые глаза внимательно на меня смотрели, ловя каждое движение.
Странно, но за прошедшее время мне стало так легко жить с ней, что я уже практически не задумывался о разводе. Хотя изначально это было моей целью, когда пройдут два года.
Если задуматься, то и как жену я ее никогда не воспринимал. Не тот тип людей, точнее девушек, что мне нравится. Лили слишком стремительная, легкомысленная и вместе с тем радостная, что являлось практически полной противоположностью моего характера.
Да и воспринимать этого ребенка как взрослую девушку…
- Знаешь, о чем я подумала?- изучающее уставившись в потолок, произнесла рыжая бестия.- Что мне в принципе, все равно. Хочешь – можешь развестись. Родителям скажем, что характерами не сошлись. В конце-концов именно поэтому нам и дали два года, чтобы окончательно… все объяснилось.
Ее голос звучал абсолютно безразлично.
Надо что-то делать, что-то решать… и причем именно сейчас. Не раз, и не два я пытался понять свое отношение к ней – и каждый раз бесполезно. Лили для меня не подруга, не жена, и не сестра. Она была неким имплантатом, который вшили в мой организм, но сначала тот его отторгал, и лишь потом – сросся с ним.
Ей нужен определенный ответ. Даже не ответ – действие.
Господи, ну почему все женщины мира любят выяснять отношения в самые неподходящие моменты? Хотя, если подумать, окончательное выяснение отношений – вещь сама по себе напрягающая и неподходящая к любому моменту.
Я вздохнул. Решаться на что-то было крайне мучительно, и я с большим удовольствием оставил бы все так, как есть. Но драгоценная жен… точнее, Лили, мне просто этого не даст. Страсть к разборкам у нее в крови.
(и тут автор глубоко задумался, как главный герой относится к не менее главной героине, которой он трогательно сначала сломал ребро, а потом кисть правой руки)
Молчание длилось наверно пять минут, но для меня это растянулось в несколько часов, когда я разглядывал ее точеный профиль и размышлял, словно пытаясь решить крайне сложную задачу.
Лили снова закрыла глаза и поднялась. Молча. Обошла вокруг моей кровати, старательно смотря в другую сторону, и дотронулась до ручки двери, собираясь ее открыть.
И уйти.
Я понял это в тот же миг, как когда-то давно, когда крикнул, чтобы она не трогала игрушку. Понял ход ее мыслей, до удивления прозрачных, но крайне решительных.
Если дать ей сейчас уйти, она исчезнет навсегда. Просто потому что не любит жить в неизвестности. Ненавидит тишину и молчание.
Вся ее жизнь должна была проходить как яркая вспышка – так, что бы ей было что вспомнить перед смертью. Неопределенность со мною ее не устраивает.
Кто бы мог предсказать, что это утро, ничуть не отличающееся от других, закончится именно этим?
Я ушел в отпуск и законно отдыхал уже вторую неделю, в кои-то веки радуясь тому, что не надо ничего печатать. Надеялся прекрасно провести выходные. Впрочем, все как обычно. Жизнь очень любить вносить своим коррективы.
Пожалуй, никогда не двигался так быстро – расстояние от кровати до порога покрыл в рекордные полторы секунды, причем надо учесть, что стартовал из положения лежа – а Лили успела только нажать на ручку двери.
Она стояла, словно окаменев, а я держал ее в руках, и в памяти почему-то всплывали воспоминания о том, как она вырывалась и кричала всякий раз, когда я обнимал ее, ведя себя как перепуганный зверек. Впрочем, она все равно изменилась.
Было такое ощущение, словно я с большим трудом ломал твердую стену – нет, не принципов – а устоявшихся привычек, отношений. Не силой, но насильно заставлял себя испытать к ней то, что опасался ощутить в последний год.
Я закрыл глаза.
- Отпусти.
Господи, какая же она хрупкая. И абсолютно холодная.
- Я сказала: отпусти,- голос, под стать коже. Почти ледяной.
Ломать, ломать, ломать… Черт побери, как же я ненавижу ее!
- Да отпусти меня,- она рванулась вперед, но я не разомкнул рук.- Дай уйти! Пожалуйста! Отпусти!- с каждым словом ее голос все больше срывался в крик.
Ломать, ломать…
- Останься. Пожалуйста.
- Разве это что-то изменит? Тебе же все равно. Мне все равно.
- Ни одного раза из трех. Из тебя плохой стрелок.
Она сползла на пол, беспомощно утирая слезы рукавом.
- Говорю же, твое чувство юмора давно надо выкинуть…
- Зачем тебе муж без чувства юмора?- я опустился рядом, обхватив ее за плечи.- Я не смогу тогда оценить уровень твоего.
- Муж…- фыркнула она сдавленным голосом. Но не успела продолжить.
(здесь автор с пустым взглядом смотрит в монитор, обнимая чашку с чаем и думает, проживет ли он без описания тех подробностей, что очень любит Какаши-сенсей, или же ему надо обязательно себя пересиливать и что-то печатать)
Прошел месяц.
- Доброе утро,- Лили наклонилась и чмокнула меня в щеку.
- Хватит использовать мои рубашки как пижаму,- недовольно произнес я вместо приветствия.
- Но они такие большие и объемные, я не могу устоять!- она спрятала пальцы в рукавах и посмотрела на меня невинными большими зелеными глазами. Надо признать, с тех пор как она стала налегать на булочки, ее вес довольно удачно прибавился в самых нужных местах, на которые все правильно ориентированные мужчины обращают внимание.
- Иди сюда.
- Ах, накажите меня, хозяин,- тонким голосом пропищала Лили, приблизившись. Я схватил ее за пояс и потянул на себя так, что она не удержавшись, рухнула мне на грудь. Кресло просело от двойного веса и недовольно заскрипело.
Она засмеялась, по-детски наивно прижимаясь ко мне. Я ощутил тепло ее кожи. Уже месяц, как она стала горячей, подобно обогревателю.
Хотя я и так знал причину этого.
The end.